В общем, в современной – постмодернистской, информационной – реальности такие понятия, как новости, факты, монументальные истины, теряют свое первоначальное значение. Создаются всякие политически ангажированные метарассказы и метанаррации, легитимация которых ставится под вопрос. Истин много, истиной может быть все, а значит, из этого обширного «всего» практически ничто не имеет привилегий на статус абсолютной истины. Истины влияют на нашу субъективность, формируют мировоззрение и ценностные ориентации; по сути, не мир, не объективная реальность исчезают, а исчезает субъективность, утопает в океане альтернативных реальностей. [Специально] создаваемые теории скорее соотносятся не с реальностью, а с нашим восприятием реальности. Вместе с тем, они и формируют это восприятие – расколотое, расщепленное, плавающее, разбитое на части и одновременно уставшее от состояния этой расколотости, дрейфа и разбитости. Они, выражаясь языком Ж. Бодрийяра, обмениваются «одна на другую по переменному курсу, не инвестируясь более никуда, кроме зеркала их собственного письма»[191]. Они создают мир гиперреальности, удваивая реальность, утраивая ее, множа на невообразимое число и в то же время расщепляя на разные осколки, картины, содержание которых нельзя привести к единому знаменателю, собрать целостный паззл, поскольку степень их взаимной противоречивости примерно совпадает с количеством осколков, точек зрения на одно и то же явление. «…никто не знает, где начинается и где кончается реальность, а значит, и умопомрачение ее перфекционистского воспроизведения» [192].
«В том случае, если социальные практики государства связаны с информационным насилием, то изменить их, как представляется, возможно только посредством влияния на государство других социальных институтов»[193], – пишет Н.А. Борщов, хотя остается неясным, что он подразумевает под понятием «другие социальные институты». Многие социальные институты подконтрольны государству, поэтому едва ли стоит распространять на них чаяния по поводу их возможности изменить информационную деятельность власти. Если кто и способен сделать это [и не только это], то именно народ и те [теперь уже немногие] институты, которые остаются народными, а не правительственными.
Еще один аспект деятельности политиков, помимо новостного элемента СМИ, – это огромное засилье развлекательных телешоу, смысл существования которых заключается в погружении народа в поле развлечений, в матрицу, находясь внутри которой, люди перестают задумываться о делах насущных, по-настоящему важных и серьезных. Им уже не нужна истина вещей, теперь для них главное – это состояние счастья, получаемое от просмотра низкопробных телешоу и глупых юмористических телепередач, юмор которых весьма далек от интеллектуализма. Все это, весь этот политический китч, парализует протестную волю народа[194]. Человеку хочется быть счастливым, так пусть он таким и будет; отвлечется от гнетущей реальности, погрузится в чудесный мир, созданный СМИ, и обретет счастье. Для этого постмодернистского эдема есть все: IP-технологии, виртуалия, телесные практики и т.д. И вместе с тем реальные причины глобальных общественных явлений, как и сами эти явления, перестают людей интересовать; вместо них огромную долю внимания занимают симулякры, минимизирующие когнитивные усилия. Массы убеждены в том, что жизнь коротка, а потому ее не стоит тратить «попусту» – на политические баталии, на осуществление иллюзорных мечтаний и отстаивание гуманистических ценностей. Жизнь необходимо наполнять развлечениями, острыми ощущениями, азартом, экстримом, адреналином. Нет теперь больших проектов, на которые власть мобилизовала бы массы; единственный большой проект – это сама власть. Да и вообще, в современном мире, которому характерен стремительный прирост знаний и научно-технический прогресс, больше нет места кардинальным изменениям в области политики; новые гаджеты, стимулирующие все большее потребление, переносят идею перемен с политической арены на арену быта, в лоно повседневности, где последняя модель сотового телефона – самая совершенная и самая крутая – важнее всего остального. Эпоха хронических открытий обогащает сферу быта и не только обогащает, но и засоряет производством гаджетов и фиктивных потребностей, которые отвлекают внимание от глобальных вещей и уводят в микромир домашних стен.
Другие статьи:
Предмет политологии. Функции политологии
Вопрос 1.
Аристотель первым сформулировал понятие политики. Политика-это цивилизованная форма общности людей, необходимое условие для достижения общего блага.
Н. Макеавелли.
В XVI в. Итальянский философ Н. Макеавелли уточнил понятие ...
Виды политических режимов
В учебной литературе по теории государства и права политические режимы обычно подразделяют на две основные разновидности: демократические и антидемократические.
Демократическому политическому режиму присущи: наличие в государстве демокра ...
Фашизм
Сегодня в политической науке сложилось двоякое понимание фашизма. Одни ученые понимают под ним конкретные разновидности политических идеологий, сформировавшихся в Италии, Германии и Испании в 20—30-х гг. нынешнего столетия и служивших поп ...